Интервью с Ириной Макридовой

На вопросы редактора «Шведской Пальмы» Михаила Любарского отвечает Ирина Макридова (Irina Makridova) – журналистка Русской редакции Шведского радио.

Михаил Любарский (МЛ): Когда было начато регулярное вещание шведского радио на русском языке? Как оно финансируется?

Ирина Макридова (ИМ): Шведское радио (Sveriges Radio AB), «заговорило по-русски» 5 ноября 1967 года. А вообще-то, весь канал иновещания, т.е. «вещания на заграницу», был создан в 1939 г., когда возникла необходимость нейтрального освещения хода Второй Мировой войны, в отличие от тенденциозной подачи информации воюющими сторонами. Первым языком иновещания стал тогда английский.

Фото с сайта www.makridova.net

Финансирование и раньше и теперь происходит из той абонентной платы, которую шведское население платит за телевизоры. Одно время эти средства поступали через шведский МИД – поскольку наша (как и других каналов иновещания) задача - это распространение информации о Швеции за ее рубежами. Потом деньги переадресовали через министерство культуры, но это всё та же абонентная плата за телевизоры.

Кто платит, тот и заказывает музыку. Поскольку источник нашего финансирования – это шведские налогоплательщики, то и наш канал, как и всё Шведское радио – это Public Service – то есть общественное радио на службе общественности, которая за него платит. Общественное, а не коммерческое. Реклама на всех каналах Шведского радио, и на нашем канале тоже – запрещена.
Как видно из названия Шведского радио (Sveriges Radio AB), оно не является государственным и никогда «государственным» в том понимании этого слова, которое существует в России, не было. Шведское радио с самого начала своего существования было организовано как Акционерное Общество (AB - Aktiebolaget). Это важно подчеркнуть, потому что иногда коллеги из России спрашивают: «Кто ваш хозяин? Кому вы принадлежите?» Ответ – никому. Или всем. Всему шведскому обществу.

Наши отношения со шведским государством регулируются договором, согласно которому мы обязаны быть объективными, раскрывать темы, которые актуальны в Швеции, с разных точек зрения, беспристрастно. И тема наших передач всегда была, можно сказать, одна и та же: Швеция.

Швеция во всех её проявлениях: политика, экономика, культура, социальная жизнь, спорт – самые разнообразные стороны шведской жизни. При этом перед нами никогда не стояла задача «пропагандировать» или «рекламировать» Швецию.

Требование объективности заставляет нас рассказывать о Швеции такой, какая она есть со всеми ее достоинствами и недостатками, с критикой в адрес шведских политиков, которая есть в шведских средствах массовой информации или в зарубежных.

МЛ: В своем интервью Ирина Борисовна Эльконин-Юхансон утверждает, что в 70-е и 80-е годы русская редакция шведского радио занимала чуть ли не дружественную позицию по отношению к советскому режиму. Так ли это? Глушились ли когда-нибудь в Советском Союзе трансляции передач?

ИМ: Я очень внимательно и с большим интересом прочла интервью Ирины Борисовны на сайте «Шведской пальмы». Очень многое из того, о чем она пишет, мне тоже знакомо, хотя я приехала в Швецию намного позже – в 1982 г. Узнаваемы проблемы, узнаваемы ситуации, описанные Ириной Борисовной, но вот в своих обвинениях в адрес русской редакции она исходит из совершенно ложных посылок.

К сожалению, и она в этом не одинока, многие воспринимают наши передачи, как «радио для русских в Швеции», а это не соответствует действительности.
Наши передачи делаются для тех, кто живет не в Швеции, а в Советском Союзе, теперь уже бывшем. И реклама на наших волнах не только запрещена, но и абсолютно бессмысленна. Подумайте сами: допустим даже, что мы бы объявили в 1976 г. на наших волнах о том, что Ирина Борисовна в своей «Зеленой лампе» собирает людей на встречу с правозащитниками. И что? Наши слушатели из Сибири, Украины, Дальнего Востока поспешили бы на это собрание «Зеленой лампы»?

Ирина Борисовна забывает, что в те годы мы вообще не вели передач на FM – тогда и волн таких не было. Как не было и Интернета, где наши передачи теперь можно слушать в любое удобное время, а не только по расписанию на коротких или средних волнах. Да и сейчас, когда нас слышно в регионе Стокгольма, надо всё же отдавать себе отчет, что передачи делаются не для русских эмигрантов, а для тех, кто живет дома, на постсоветской теперь территории.

Так что претензия Ирины Борисовны, что «шведское радио не давало рекламу этих выступлений» - справедлива, но абсолютно беспочвенна. Да, не давало рекламу и не дает. И потому, что реклама у нас запрещена в принципе (за рекламу надо платить, а мы – станция некоммерческая), но главное потому, что наши слушатели находятся за границами Швеции и никак не могут успеть в Стокгольм, чтобы попасть на то или иное мероприятие.

Однако из этого неправомерно делать вывод о какой-то чуть ли не «дружественной позиции по отношению к Советскому Союзу». Это неправда. Любой, кто слушал нас регулярно в те годы, может подтвердить, что практически все перечисленные Ириной Борисовной люди выступали и у нашего микрофона. Причем, благодаря нашим передачам, слушать их могла неизмеримо более многочисленная и широкая публика, чем посетители любого кружка, общества или салона. Мы транслировали не только Нобелевские лекции Александра Солженицына и Иосифа Бродского, интервью с сыном Бориса Пастернака и шведским литературоведом, встречавшимся с Пастернаком еще до объявления его Нобелевским лауреатом. У нашего микрофона выступали Виктор Некрасов, Владимир Буковский, Александр Галич, Булат Окуджава, М. Ростропович, Г.Вишневская, В. Войнович, Лариса Богораз и многие другие диссиденты, правозащитники, врачи, выступавшие против использования психиатрии в СССР в политических целях и т.д.

Когда наша редакция отмечала свое 25-летие, а потом 30-летие, мы давали фрагменты этих интервью повторно в серии передач «Из наших архивов». Скоро нам будет 40 лет, и, я думаю, можно еще раз обратиться к архивам, чтобы дать новым поколениям слушателей возможность услышать голоса людей, многих из которых уже нет в живых.

Так что попытка обвинить нас в выполнении какого-то «заказа шведского правительства не ссориться с Советским Союзом» - просто абсурдна. Мы не принимаем никаких заказов ни от кого. В том числе и от шведского правительства. Да и хочется напомнить, что и шведское правительство выступило, например, с резким протестом в связи с вводом советских войск в Афганистан. И мы, естественно, об этом рассказывали. А когда шведское правительство занимало недостаточно четкую, по мнению самих шведских обозревателей, позицию, то мы – конечно же – цитировали эти самые шведские газеты, которые критиковали – и теперь, кстати, очень часто критикуют своё собственное шведское правительство. Именно наши обзоры шведской печати показывают часто тот широкий диапазон мнений и взглядов, который существует в Швеции.

Глушились или не глушились наши передачи? Можно было бы сказать, что наши передачи никогда не глушились, потому что мы никогда не занимались антисоветской пропагандой. Этим мы всегда отличались от всех «вражеских голосов». Мы всегда рассказывали ТОЛЬКО о Швеции. Но это «ТОЛЬКО» – не так уж и мало. Как показывает опыт, даже «невинный», казалось бы, рассказ о шведской многопартийной системе, о социальных правах шведских граждан, тоже мог давать и действительно давал «уроки демократии» нашим слушателям в советские времена. Иначе, чем объяснить тот факт, что советское посольство запрещало давать интервью нашей редакции тем писателям или ученым, кто приезжал в Швецию в командировку? Чем объяснить факты жалоб и даже нот протеста со стороны официальных представительств социалистических еще тогда стран, включая СССР, в адрес нашей редакции? Мне лично, в моем тогдашнем качестве главы редакции, пришлось объясняться, отвечая на подобную «претензию», что «неуважительное обращение» в адрес Тодора Живкова было не хулиганской выходкой одного из сотрудников, а «всего лишь» цитатой из крупнейшей шведской газеты. И перевод цитаты был совершенно корректным. А всего-навсего «обозвали» Тодора Живкова «хитрым лисом»! Вскоре, по понятным всем причинам, этот маленький конфликт с болгарским посольством перестал быть актуальным.

Я привела этот пример только для того, чтобы еще раз подчеркнуть – мы отражаем в своих передачах то, что происходит в Швеции, те вопросы, которые обсуждаются в Швеции, которые представляются шведам важными и серьезными. Может быть, потому их и не глушили, что получасовые передачи из маленькой скандинавской страны никому не казались опасными?

А с другой стороны – стоит ли морочить себе голову и глушить какие-то там «несчастные» полчаса в эфире? Даже если они и повторяются семь раз в день. Их же еще отыскать надо – эти полчаса! Может быть, не глушили из-за технических трудностей их поиска? Что «овчинка не стоила выделки»?

Да и как мы-то можем знать: глушили нас или не глушили? Обычно люди говорят, что нас было хорошо слышно, что это именно из наших передач они узнали, например, об аварии на Чернобыльской АЭС и об опасности радиации. Кстати, таких писем и отзывов – очень много. Даже в стихах. Вот пример творчества одной из слушательниц:

На горе горит реактор
Под горою пашет трактор.
Если б шведы не сказали
До сих пор бы там пахали…

Когда мы объявили к 25-летнему юбилею редакции конкурс на лучшее сочинение с весьма, надо сказать, нахально-претенциозным названием «Радио Швеция в моей жизни», то писем посыпалось столько, что пришлось временно нанять двух человек для их разборки и перевода на шведский язык. Была издана брошюра с фрагментами из писем, а победителей выбирало жюри из трех шведов, владеющих русским языком. Десять человек получили по маленькому коротковолновому приемнику, а занявший первое место – Игорь Попов, студент строительного института из Новокуйбышевска, у которого даже загранпаспорта не было – бесплатную поездку в Стокгольм. Оказалось, что он мечтал попробовать экзотическое шведское блюдо – квашеную салаку (surströmming) – так аппетитно мы про нее рассказывали! Пришлось уважить… Представляете его реакцию при столкновении с жестокой шведской реальностью? А мы ведь говорили по радио, что пахнет ужасно. Но он не мог поверить, что в Швеции хоть что-нибудь может вонять…

Провели мы тогда и встречу со слушателями в Санкт-Петербурге, в Доме радио, куда собралось больше 200 человек. Люди приезжали не только из Ленинградской области, но даже из Москвы. Два часа шла прямая трансляция по 5-му каналу Радио Санкт-Петербурга. За столом, кроме наших сотрудников, сидели представители шведского консульства, и все мы отвечали на вопросы из зала. Вот тогда-то, в связи с юбилеем, из потока писем и личных встреч с людьми мы и узнали о себе и своих передачах то, чего даже не подозревали. Что, например, после наших рассказов об объединениях шведских инвалидов, было создано аналогичное общество инвалидов-опорников в Ленинградской области. Им даже удалось связаться с подобными обществами в Швеции – делиться опытом. Тогда же многие утверждали, что нас не глушили, и сами объясняли это нашей объективностью и непредвзятостью. Слушателям, как говорится, виднее…

МЛ: Как и когда Вы начали работать на шведском радио? Как построен Ваш рабочий день?

ИМ: Я начала работать на шведском радио совершенно случайно. Должна признаться, что до приезда в Швецию я даже не знала о существовании такой радиостанции. В мои молодые диссидентские годы в Южно-Русском демократическом движении мы больше читали и распространяли печатный Самиздат, чем слушали радио. По образованию я не журналист, а историк. Закончила Одесский истфак, преподавала несколько лет, потом училась 3 года в аспирантуре по философии в Ленинградском университете, где и встретилась со своим будущим шведским мужем. Приехав в Стокгольм, поучившись 4 месяца на курсах «Шведский для иммигрантов» и родив ребенка, я вскоре начала работать. Сначала вахтером, потом санитаркой в больнице для стариков и хроников. Один из знакомых мужа привел меня в дом радио, попросив заменить его на время отпуска, сделав программу по филателии. Я справилась, хотя и со словарем, поскольку марки никогда не собирала и терминологии не знала даже русской, не то что шведской. Материал редакции понравился. Меня попросили рассказать о работе санитарки. Чем она отличается от подобной работы в Советском Союзе. Научили обращаться с магнитофоном. Я сделала получасовую передачу о профессии санитарки, о том, что такое шведские отделения и больницы для стариков и хроников (långvård). Так я и стала внештатным сотрудником русской редакции с августа 1983 г. Теперь уже такой возможности, увы, нет.

На основной работе приобрела профессию «секретаря врача» (läkarsekreterare), училась вечерами в гимназии, стокгольмском и упсальском университетах. А на радио подрабатывала время от времени, делая передачи на разные темы. Потом прочла в газете, что появилось вакантное место «секретаря русской редакции», т.е. начальника. Подала документы, и меня взяли. Так я стала штатным сотрудником русской редакции, и продолжаю им оставаться, только уже давно не начальником, а рядовым.

Рабочий день у нас не нормирован. Можно, конечно, работать с 9-ти до 17-ти, можно иногда и пораньше удрать – после эфира. Но чаще получается наоборот. Поскольку в нашу работу автоматически входит необходимость быть в курсе всего, что в Швеции происходит, то помимо «чистого» рабочего времени приходится обязательно смотреть новости по ТВ, слушать по радио как минимум выпуски новостей редакции «Экот» и если не читать внимательно «от корки до корки», то хотя бы просматривать 4 газеты. Поэтому мой рабочий день начинается с чашки кофе и утренней газеты уже в 7 утра, в 8 я уже выхожу из дома. А заканчивается новостями в 21.00 – 21.30.

Если я по графику являюсь ответственным выпускающим, то на работу надо придти пораньше, чтобы в 9.00 быть на утренней летучке, где собираются все выпускающие всех редакций канала P 6 International. Не только иновещания – Radio Sweden, но и вещающих на языках иммигрантов. Потом надо провести в своей редакции летучку, обсудить – какие темы мы берем сегодня, и кто какую тему будет делать. Всё и все должны быть готовы к 13.30, т.к. в 14.00 у нас первый эфир. Моя задача – скомпоновать программу, поговорить, и не раз, со всеми, кто в ней участвует, чтобы знать: как подать тот или иной материал, чей голос будет в конце и чей в начале, подсчитать, чтобы материала было не больше и не меньше, чем «влезет» в 28 минут 15 секунд чистого времени. Потом идет финальная музыка, поскольку антенны передатчиков поворачиваются на другую часть света, куда пойдет передача по-английски – на США, например, или по-шведски для шведов, живущих за границей – на Юго-Восточную Азию, к примеру. И лучше, если этот поворот антенны произойдет на музыке, чем на голосе ведущего, который не успеет сказать слушателям: «До свиданья». В мои обязанности входит также программирование передач на вечер.

Если я работаю на новостях, то могу придти позже, но и ухожу позже – это, так сказать, вечерняя смена, т.к. новости обновляются почти к каждому из семи выходов в эфир. Остальная программа идет – после первого эфира – в записи.
Если я дежурю на новостях всего канала, то тогда я должна быть на работе уже в 7.30, а к 9-ти быть готовой провести собрание со всеми главами редакций, предложив им наиболее актуальный и перспективный материал на текущие сутки. Но тогда рабочий день заканчивается уже в полчетвертого. Впрочем, надо всё равно следить за всеми новостями по радио и ТВ, пролистать утренние и вечерние газеты, смотреть ленту информационных агентств, прежде всего шведского – ТТ.

Если я не на новостях и не являюсь ведущей, то могу успеть на пресс-конференцию, на выставку, на интервью – и сделать материал не только к сегодняшнему эфиру, но и готовить его на другой день: культуру на четверг, гостя – на пятницу, социальные вопросы на среду. В зависимости от дня недели. Тот, кто ведет передачи всю неделю, делает еще и Панораму – субботний обзор событий. Еще один человек готовит воскресную.

Первое воскресенье месяца – это либо «Швеция и вера», либо литературное обозрение «Стокгольмский наблюдатель». Второе воскресенье месяца – «Со шведским акцентом». Эту программу мы рассылаем 38-ми радиостанциям в бывшем Советском Союзе. Бесплатно. Они могут ее ретранслировать целиком или по фрагментам. Третье воскресенье - Почтовый ящик. Ответы на письма слушателей. Четвертое воскресенье – «Рассказы из шведской истории».

В задачи выпускающего программу входит еще и заполнение на шведском языке того, что можно было бы назвать «протоколом» передачи (körschema). Он же обязан выкладывать на сайт темы программ. Тот, кто работает на новостях, тоже выкладывает тексты нескольких новостных телеграмм на наш сайт: www.sr.se/rs/russian И так работает каждый из нас – шестерых сотрудников редакции. По скользящему графику.

Мы сами берем интервью, сами переводим их со шведского языка на русский, сами пишем тексты на компьютере, сами их читаем у микрофона, сами обрабатываем звук: микшируем с музыкой или с переводом, сами программируем передачи, сами ведем трансляции в прямом эфире, следим за уровнем звука, сами подбираем музыку. И это касается каждого из нас.

У нас нет дикторов, нет «машинисток», которые распечатывали бы звуковые интервью на бумаге, нет звукорежиссеров, нет редакторов и корректоров. И никто не имеет права ДО ЭФИРА вмешиваться в содержание передачи. Жаловаться или высказывать суждения можно только ПОСЛЕ эфира. Поэтому, любые даже намёки на то, что кто-то нами «управляет» или «направляет», «заказывает» или «указывает» нам – просто смешны.

Разумеется, есть основополагающие принципы, которые мы обязаны выполнять: бороться за демократию, за равноправие мужчин и женщин, против расовой и всякой другой дискриминации, за гласность и открытость шведского общества. Конечно, в дискуссии на какую-то тему мы обязаны освещать не одну точку зрения, а желательно все или, по крайней мере, несколько, предоставив место и противоположным мнениям.

В Швеции считается, что задача журналиста – это объективно изложить факты, осветить вопрос или дело со всех сторон, а уж выводы слушатель, зритель или читатель в состоянии сделать сам. Именно за эту позицию – не осуждающую, не превозносящую, а уравновешенно-информативную – и ценят слушатели нашу станцию. Об этом свидетельствуют письма слушателей: от Калининграда до Владивостока, от Мурманска до Кыргызстана. Вот эта непредвзятость журналиста, его нейтральность и объективность в изложении фактов и является одним из условий доверия слушателей.

Этому не всегда легко и быстро учатся иммигранты, не привыкшие отличать факты от комментариев. Одно дело – рецензия на постановку, допустим, шведским театром чеховской пьесы. Тут есть место и личному мнению автора материала, хотя он всё равно, наверняка, приведет цитаты из шведских газет, которые придерживаются, быть может, противоположной точки зрения. Но совсем другое дело, когда мы рассказываем о положении в шведских школах, например, или об очередях на плановые операции в больницах. Тут нет места «отсебятине». Совершенно не зависимо от того, нравится нам то или иное явление или нет, мы обязаны осветить его всесторонне. Или найти эксперта, который сумеет это сделать. Предпринимателя, который ругает шведскую налоговую систему, и налогового инспектора, который объяснит её необходимость. Независимо от наших собственных музыкальных или литературных пристрастий и вкусов мы обязаны давать информацию о шведской музыке и шведской литературе. Мы цитируем шведских политиков, противоположных партийных блоков, и шведские газеты самой разной политической окраски. Совершенно независимо от того, какая из партий находится у власти.

Во время предвыборной кампании мы на каждую партию отводим одинаковое количество минут, чтобы рассказать нашим слушателям о вопросах, с которыми та или иная партия идет на выборы. Голосование в Швеции действительно тайное, и никто не имеет права знать, за какую партию я голосовала. Если шведский журналист является членом какой-нибудь политической партии, то на время предвыборной кампании он отстраняется от работы: никто не должен иметь ни тени сомнения в том, что предвыборная борьба будет освещена объективно и всесторонне. А «партийный» журналист может в это время делать спортивные репортажи, вести криминальную хронику или просто взять отпуск.
Вспоминаю, как я вернулась однажды с одного из митингов, которые проводились в конце 80-х – начале 90-х годов каждый понедельник на площади Норрмальмсторг. За свободу стран Балтии. Советский Союз уже близился к краху. На лацкане пиджака у меня был приклеен бумажный значок с митинга. «Сними, пожалуйста», - сказал мне первый же коллега, встретившийся в коридоре дома радио. Казалось бы, борьба за свободу, национальную независимость и демократию – это наша задача. И тем не менее. Даже в этой борьбе шведский журналист обязан освещать разные стороны процесса, и никто не смеет заподозрить, что я буду более пристрастна к одним и снисходительна к другим.

Точно также никто из нас не имеет права поехать куда бы то ни было, за чей бы то ни было счет. Мы не можем поехать в командировку, которую оплачивает, к примеру, концерн Вольво, пароходство Силья Лайн или министерство культуры. Это бросило бы тень на нашу объективность и неподкупность. Могли бы возникнуть сомнения в критичности нашего отношения к тому или иному предприятию, фирме. Даже от Шведского Института, целью которого тоже является распространение информации о Швеции за ее рубежами, мы взяли деньги один-единственный раз: когда готовили Радиокурс шведского языка для русскоязычных слушателей. Вернее, разделили расходы на создание этого курса – совершенно чуждого всякой политике – по изучению шведского языка, чтобы можно было рассылать его бесплатно слушателям на постсоветской территории.
Гостями нашей студии могут быть люди самых разных профессий, пенсионеры, безработные, шведские бомжи, студенты или беженцы-нелегалы. Цель одна: показать возможно более широкий диапазон взглядов, мнений, условий жизни. Так, как это и существует в Швеции. В реальности. Нас слушают те, кто хочет узнать что-то новое про Швецию. Поэтому мы и нашим гостям, естественно, задаем вопросы о Швеции. И какой бы высокий пост человек ни занимал, какими бы он ни был облачен званиями или титулами – если он не может ничего интересного и нового сказать о Швеции – он не годится нам для интервью.

МЛ: Есть ли у редакции информация о том, кто именно слушает вещание шведского радио на русском языке? Существует ли статистика о размере вашей аудитории и ее местонахождении?

ИМ: Как вы сами понимаете, практически невозможно подсчитать количество наших слушателей, поскольку слушатели эти находятся за рубежами Швеции. А теперь это еще и не одна страна – Советский Союз, а много разных. Иногда мы получаем письма из стран, куда мы вообще не вещаем – Израиль, Болгария, США, Корея - ведь благодаря Интернету посмотреть тексты на сайте или послушать передачи можно в любой точке земного шара.

О возрасте, уровне образования и местонахождении нашей аудитории мы можем судить по письмам. Среди наших слушателей есть и 13-летние подростки и 70-летние пенсионеры, и доктора наук, и школьники, и деревенские жители, и столичные. Есть, конечно, и какой-то процент людей не вполне здоровых психически – это известный феномен писем в любую редакцию, будь то газета, радио или телевидение. Письма приходят и обычной почтой, но всё больше – электронной. Резко возрастает число писем, когда мы проводим викторины. Кстати, все победители викторин, как правило, получают посланные им призы. Так что почта работает в обе стороны.

Что касается количества слушателей, то тут можно только приблизительно прикинуть, что если, например, Санкт-Петербургский филиал Радио России ретранслирует наш «Шведский акцент» хотя бы раз в месяц, то это дает сразу пять миллионов слушателей. Или, если Радио Маяк ретранслирует нашу передачу о группе АББА, то это уже всё население Российской Федерации. А таких станций, которые более или менее регулярно ретранслируют наши ежемесячные передачи «Со шведским акцентом» и «Почтовый ящик», у нас 38 по всему бывшему СССР.

Считайте сами: «Радио Янтарь» в Калининграде, Радио «Мурман» в Мурманске, Санкт-Петербург 5-й канал, Петрозаводск, Екатеринбург, Ростов-на-Дону, Владивосток, Кемерово, Иркутск, Томск, Ижевск, Калуга, Самара (Россия). «Домская площадь» в Риге (Латвия), Радио-4 в Таллинне (Эстония), Вильнюс (Литва), Радио-2 Минск (Беларусь), Киев, Донецк, Чернигов, Харьков и Севастополь в Украине, Бишкек в Кыргызстане и другие. Одни исчезают, другие появляются, но общее число остается от 30-ти до 40-ка радиостанций. Среди них много областных: Псков, Луга, Лодейное Поле и др. Но в сумме они дают много миллионов слушателей. Во всяком случае, намного больше, чем население Швеции в 9 млн.

МЛ: Каким принципом руководствуется русская редакция при отборе шведских новостей и тематических программ? Существуют ли темы, особенно интересующие русскоязычных слушателей?

ИМ: Принципов отбора несколько: темы должны быть интересными, они должны либо напоминать о чем-то подобном, что есть или происходит в странах слушателей, либо наоборот – быть чем-то уникальным, типичным только для Швеции.

Поскольку большинство слушателей, по-прежнему, представляет себе Швецию, как страну высочайшего жизненного уровня, где вообще нет никаких проблем, мы вынуждены, естественно, рассказывать и о фактах неприятных: убийства, изнасилования, грабежи, неудовлетворительная работа шведской полиции, низкий процент раскрываемости преступлений, побеги из шведских тюрем, злоупотребления служебным положением и махинации с налогами или общественными средствами. Список, как говорится, можно продолжать до бесконечности.

С другой стороны, то, что выгодно отличает Швецию – это высокий уровень экологической сознательности, равноправие мужчин и женщин, забота о детях, пожилых людях, инвалидах. Обо всем этом мы тоже рассказываем, и не в таком сухом перечислении, как я это сейчас делаю, а на примерах, в интервью с живыми людьми. Не скрывая, конечно, и перегибов, которые всем, живущим здесь в Швеции, хорошо известны. А вот за пределами Швеции – нет. Вот для них мы и рассказываем.

Много стало вопросов более конкретных. Не вообще: «расскажите о шведской молодежи, как она проводит своё свободное время», а конкретнее: «как и где знакомятся молодые люди в Швеции», «есть ли в Швеции брачные агентства», «какую музыку слушает шведская молодежь». Люди стали больше ездить, видеть собственными глазами, сравнивать. Отсюда и вопросы: «почему в Швеции нельзя купить спиртные напитки по воскресеньям», «какова средняя пенсия», «правда ли, что в Швеции всеобщая воинская повинность», «можно ли уволить с работы пьяницу», «почему в шведских аптеках нельзя без рецепта купить то, что в России продается в любом киоске?»

Приходится объяснять. Про государственную монополию, и про безработицу. Про то, что пособие по безработице не платят вечно, и что получить его может только тот, кто проработал не меньше года и платил взносы в кассу по безработице. Что есть воинская повинность. Что нет брачных агентств, поскольку сводничество запрещено законом. И что преступлением является именно покупка сексуальных услуг, а не их продажа. И про пенсию в 65 лет: равно - мужчинам и женщинам. И про плату за детский сад и очереди на получение там места для ребенка. И про студенческие кредиты, и про то, что за знание иностранных языков здесь не платят дополнительно. И что пьяницу нельзя уволить – профсоюз не позволит. И про то, что переводчики тут делятся на устных и письменных – это два разных слова, две разные профессии. И про то, что «азюлянтам», тем, кто ходатайствует об убежище в Швеции, платят 71 крону в день (пачка сигарет стоит тут 36 крон, буханка черного хлеба примерно 16 крон, литр молока 7 крон, литр бензина больше 10 крон), а вовсе не те мифические 2000 долларов в месяц, которыми заманивают сюда людей мошенники. И про то, сколько стоит визит к врачу. И что дежурная аптека есть одна на весь Стокгольм. И что в отделении Скорой Помощи надо сначала заплатить в кассу 250 крон, а потом, бывает, ждут люди по 6, 8 и даже 10 часов, пока к ним подойдет врач. Многое приходится рассказывать такого, что незаметно тем, кто приехал в Стокгольм на один день, и ни разу не спускался в метро, не видел там наркоманов, алкоголиков, бездомных, нищих и попрошаек, и уезжает с представлением о «райской» стране, где «все счастливы и богаты». Приходится – устами шведов – рассказывать, из чего складывается семейный бюджет, чтоб стало понятно, что около половины того, что остается от зарплаты после налога, уходит на квартиру. Что банковские проценты за кредиты и ссуды – это нормальная для любой шведской семьи статья расходов в бюджете. Что все эти дома, машины, дачи и яхты, которыми восхищаются туристы, всё это куплено в долг, в рассрочку, на годы и десятилетия.

Впрочем, объяснять становится всё легче. Когда-то мы ломали голову над объяснением одного из шведских налогов - moms. После развала Советского Союза необходимость в объяснении вообще отпала – все знают, что такое НДС. Скоро и про жилищные кредиты проще станет рассказывать: в России уже начала вводиться система ипотечных ссуд. И слово «лизинг» вошло в употребление, не говоря уже о компьютерной терминологии.

В целом, работать стало легче: посольства не только больше не запрещают командировочным давать нам интервью, а даже, наоборот, иногда сообщают, что намечается какой-то интересный визит. Да и коллеги с партнерских радиостанций тоже нас не забывают. В общем – от желающих дать интервью отбою нет! Беда только в том, что люди, как и Ирина Борисовна, частенько заблуждаются, полагая, что либо мы рассказываем шведам о России, либо русским иммигрантам о Швеции. А мы не делаем ни того, ни другого. И приходится в который раз объяснять, что шведы нас вообще не слушают потому, что не знают русского языка. А если им интересно про Россию, то они могут послушать своего московского корреспондента по Шведскому радио или даже «Голос России» на шведском языке, вещающий из Москвы.

Мы про Швецию рассказываем! На русском языке. Вещаем на зарубеж. Поэтому у нас нет и быть не может корреспондентов в России. Русскоязычные иммигранты нас, конечно, слушать могут, в принципе, но передачи делаются не для них, а для тех, кто живет ЗА ГРАНИЦАМИ ШВЕЦИИ. И оказывается, что те, кто «рвется» в эфир, часто плохо или совсем не знают шведских реалий. А брать интервью на уровне «Ах, какой чистый и красивый город Стокгольм» - можно, конечно, но не очень информативно. Наши слушатели требуют большего.

Лучше взять интервью по-шведски, у шведов, которым ведомы гораздо более тонкие нюансы о своей стране и о порядках в ней. Или беспорядках. К сожалению, далеко не всё здесь «сделано с умом».

Я совсем не хочу обижать наших стокгольмских слушателей. Наоборот, мы очень рады, что нас слушают и здесь, внутри Швеции. Этих людей можно разделить на несколько категорий:
- новоприбывшие, которым легче воспринимать информацию о новой стране по-русски, чем на еще пока не выученном шведском,
- пожилые люди с ограниченным доступом к информации о Швеции из-за незнания языка, одиночества, жизни в изоляции,
- шведы, изучающие русский язык, которым проще нас понимать, благодаря четкости произношения и знакомым реалиям,
- ну, и конечно, посольские работники, которым тоже полезна информация о стране пребывания. В лицо-то нас мало кто знает, а вот голос может иногда послужить даже заменой пригласительного билета. Со мной это бывало не раз. Только начнешь извиняться, что забыла приглашение и представишься, как в ответ слышишь: «Как же, как же, узнаем по голосу – проходите».

Если бы мы делали передачи для русскоязычных иммигрантов, то в них было бы гораздо больше практических советов типа - куда пойти учиться, как снять квартиру, какие покупать акции, сколько откладывать на старость, действительны ли здесь русские водительские права, как начать собственное дело, как сдать экзамен на звание письменного переводчика (translator, översättare, в отличие от устного – tolk) в Камер-коллегии – и стоит ли? Мы бы давали полезные советы и объявляли бы о концертах, театральных премьерах или гастролях российских ансамблей, фестивалях русских фильмов, встречах с интересными людьми и так далее, и тому подобное. Но мы этого не делаем, потому что слушатели наши – далеко отсюда, и та информация, которая нужна иммигрантам, им без надобности. Поэтому не обижайтесь, дорогие «стокгольмцы» и «стокгольмчанки», слушайте нас, пожалуйста, мы очень этому рады, пишите нам, высказывайте свои соображения, но и не требуйте от нас того, для чего наши 28 минут в эфире не предназначены.

Иногда мне приходит в голову шальная мысль: а может люди нам всё время «подбрасывают» кандидатуры потенциальных «объектов интервью» по доброте душевной, желая дать нам заработать? Стоит тогда, пожалуй, объяснить, что каждый из нас – штатных сотрудников редакции – получает месячный оклад. У нас нет гонорарной системы. От того, берем ли мы много интервью или мало, в рабочее время, вечерами или по выходным дням, ходим ли на всякие мероприятия или делаем репортажи с места событий, денег больше не платят.

Вот и получается, что не только о стране Швеция существуют самые поразительные заблуждения, но и о нашей профессии. Мне, к примеру, приходилось сталкиваться с удивлением знакомых, когда выяснялось, что я не могу с легкостью получить бесплатный билет в любой театр, на любую премьеру. Приходится разубеждать людей: к сожалению, нам приходится сначала заплатить за билет в театр и кино из собственного кармана, а потом – если мы делаем об этом материал – нам могут вернуть стоимость билета. Одного билета. Некоторые театры даже требуют письменного подтверждения, что материал действительно вышел в эфир. И сверхурочных за то, что мы ходим в театр, кино (на шведские фильмы, естественно) или какие-то вечерние или воскресные встречи с интересными людьми вне обычного рабочего времени нам тоже не платят.

Мы, конечно, всё равно ходим. Жертвуя своими домашними, семейными делами, временем, которые могли бы провести с собственными детьми, убрать в квартире или просто выспаться. Такая уж это работа. И самое в ней, пожалуй, привлекательное – это именно встречи с людьми, от которых многому учишься. О Швеции и о шведах…Об их нравах, обычаях, чертах национального характера, незаметных туристу, о том, как шведы относятся к иммигрантам вообще, и к русскоязычным в частности. Обо всем этом мы и стараемся рассказывать в наших передачах.

Так что – слушайте «Радио Швеция»! Теперь это легко сделать и по Интернету. И пишите нам по адресу:
Radio Sweden
Ryska redaktionen
105 10 STOCKHOLM
Sweden

На сайте www.sr.se/rs/russian есть адреса электронной почты всех сотрудников редакции, каждый из которых мог бы рассказать немало интересного. О Швеции. Это и есть наша работа.

МЛ: Большое спасибо за интервью!

- Интервью с Ириной Эльконин-Юхансон

- Информация о Русской редакции Шведского радио на "Шведской Пальме"

- Курс шведского языка на странице Русской редакции.