Карпенко

На Готланде...

К Висби

Наверное, когда-нибудь - лет через триста -
я вновь проснусь, и сквозь белёсый свет
смежённых век
опять узнаю берег каменистый
и морем выплеснутый тихий Висби...

х х х

Здесь можно жить с закрытыми глазами:
лишь слушать ветер, волны и песок,
да камень жёстко ощущать ногами -
тот скальный камень, что основой граду лёг.
Но не о том...

Здесь столько языков звучало,
что познаёшь цену молчанью.
Здесь путь конечный - путь начальный,
где путник - утомлённый и печальный -
домой спешит. Но там, где избы
в полынном облаке горчайшего дурмана
уже от нежности устали и любви,
его во сне опять зовёт дорога
и камни Висби, чары Висби, девы Висби...

х х х

Мне память...
память морок нашептала,
и вспомнил я… вспомнил! - тот вкус
можжевеловых ягод, их терпкий
оскоминный вкус -
меня возвращает к началу,
где Один судил - не Иисус.

Где воины, павшие в битве,
в Вальгалле
у хладных костров
застыли немым ожиданьем
в потомках проявленных снов.

Но сны - что же сны? -
маскарадны,
как жизнь на краю бытия:
так берег уходит туманный,
крик чайки последний, прощальный...
Не знаю - где сон, а где явь...

…………….

*) Висби – древний центр острова Готланд, начало пути «Из варяг в греки».

НА ФОРЁ

Заметки на полях.
Памяти Андрея ТАРКОВСКОГО.

Я в фильм попал. И свой снимаю фильм.
Суровый фильм
по-бергмановски медлен
и горек,
как черемша - чеснок природы дикой.
Там овдовевший лебедь
бьёт крылом волну...

х х х

Любовью моря истощённый камень:
угрюмые любовники
волны
на берегу застыли в ожидании.
Не так ли я - утрачивая -
запоздало учился нежности...
Но вновь вернуть её
уже не мог.

х х х

Мы много говорим...
Не помня,
что и железо стирается,
и камень - песком сочится,
а суетное слово слышится медяшкой,
под ноги брошенной.
Лишь ветра свист
да грома выстрел тяжкий -
вне времени - имеет смысл.

х х х

Я ухожу. И вот уже матросы
швартовы отдали.
И берег суши
махнул в тумане мельничным крылом.
И призраки слетелись
на паром:
По мою душу?